Читаем без скачивания Крысиный Король. Жили-были мы - Елена Четвертушкина

– Да зачем же…

– Ох… Да как ты не поймешь, скучно мне жить на дармовые деньги, пусть хоть унаследованные! Потому что я – женщина, не пальцем деланная. И когда я уходила с последнего своего места работы, мой работодатель – владелец модного кабака, – волосы на себе рвал, потому что я так и не рассказала ему ни секрета приготовления кастльских дерунов «в лоскутах», ни тайны травок, на которых настаивается никейская ракия. И все то, что я могу взять по дешевке, я могу тут же переработать в такие блюда, что даже ты – сноб и придира, – не посмеешь охаять.

– Я и не собираюсь, я вообще…

– Нет, подожди, я всего лишь заставила тебя посомневаться, но ещё не убедила. Что ты, собственно, так смотришь? Думаешь, что я собираюсь сама все вечера торчать за стойкой или в кухне?! – ещё не хватало… Я буду – хозяйка, понимаешь? Хо-зяй-ка!

Маркиз молча встал, и, провожаемый моим настороженным взглядом, прошел в угол комнаты, к бару. Достал бутылку, стакан, плеснул себе коньяку, задумался не глядя – не плеснуть ли мне? – не плеснул, выпил залпом, и вернулся на место. И фыркнул раздраженно:

– Девочка, но это же бизнес, пойми! Что ты можешь понимать в бизнесе, скажи? Это только кажется, что все так просто, ты представить себе не можешь всех сложностей. Патент на трактир – это санэпидемстанция, пожарники, наркоконтроль, архитектурный надзор, мэрия, не к ночи будь помянута…

Выпить меня не тянуло, – уж точно не здесь и не сейчас, а бестактность опекуна попросту развязывала руки. Точнее, язык:

– Нет, это ты не понимаешь, что я всё уже давно здесь понимаю. Извини, Ян, но для тебя, как для аристократа с прислугой, самое страшное¸ что может случиться в жизни – это беременность старшей горничной… На эпидемстанции работает Гуля – что ты ржешь, я сейчас обижусь всерьез, он Гильом на самом деле, это его на Старой Площади в Кастле так называли, когда мы там зажигали… Удивительный баритон, было бы образование, мог бы залы собирать, врожденный абсолютный слух, такой парень!.. Но у него фобия, зала боится до обмороков, и пел только с нами. Какую выручку делал, я тогда, грешным делом, даже откладывала… Ну и что, ну и да, ещё до меня за ум взялся, и сейчас здесь работает, и спит-видит, что кабак открою… А пожарники – да смешно говорить, что я, Зябу не помню, и он меня помнит, его мама у нас в монастырской школе нянечкой была, Царствие ей небесное, он до сих пор переживает… Ян, отстань. Ты в особняке живешь, а я, спокон веку – в Городе. Я всех знаю, меня все знают… Да, помещение я уже приглядела, в Веселом порту, там по дешевке отдают бывший пакгауз, если поспешить – за смешные деньги получу…

– За смешные деньги?.. Пакгауз?.. Ты, кажется, кафе собиралась открыть, а не стадион.

– Ян, ты нарочно прикидываешься тупым?.. Там уже все поделено, покупают под конторы, под станцию проката рыболовных принадлежностей, муниципалитет ещё берет – им нужно помещение под архивы… Мы уже все договорились, скидываемся частично – на перепланировку, чтобы не сто согласований делать, – да, и с пожарниками, и Мэрия поможет, – а потом каждый уже сам…

– Так, – сказал маркиз, – вот оно. Я об этом и говорю… Тебя облапошат, дитя мое, это ясно.

– Да ничего меня не облапошат. Ну кому я сдалась, облапошивать меня… Ну, может и да, меня, наверное, облапошили бы, только заниматься всем этим буду вовсе не я.

– А кто?.. Впрочем, неважно; кто будет заниматься твоими делами, тот тебя и облапошит.

– Нич-чего подобного. Во-первых, я никого не уполномочиваю вести дела от моего имени. А во-вторых, меня консультирует брат Джой, Даниэль Д*Армани. Он про дела и про деньги все понимает, он бывший контрабандист…

– Оп-ля, – сказал маркиз, – то есть, на самом деле все даже ещё много хуже. Ну-ну…

Потребовалось несколько дней, чтобы до маркиза дошло: всё всерьёз. И тогда, помолчав, он строго сказал:

– Вот что… Есть одно дело.

Глава 2

Так хочется, пока живешь на свете, Наслушаться прибоя и скворцов, Настроить фантастических дворцов, И не бояться быть за них в ответе

Александр Дольский.

Совсем недавно, буквально вот-вот, у нас в Акзаксе, столице Объединенного Королевства Зодеат, на Левом берегу реки Акс, на первом уступе горного плато возник белый двадцатиэтажник, а при нём – аэродром и загадочная площадка с надписью «ПОЛИГОН!!!» на воротах.

В тот судьбоносный день маркиз очень внятно объяснил мне задачу создаваемой организации.

В здании располагался Центр Кризисных Ситуаций, в просторечии – ЦКС. Я-то, по наивности, сначала решила, что основной функцией этого учреждения будет защита общества от террора, природного и человеческого. Но маркиз заявил, что некий классик ещё во времена оны сказал: это зло ещё не так с большой руки. Оказалось, что с проблемами этого рода человечество худо-бедно справляется подручными средствами: полицией, юстицией, если совсем уж не повезет – армией, но, в общем, справляется.

Маркиз объяснил: тревогу вызывала сложность другого порядка. И вот с ней никто – понимаешь, детка, никто! – так справится и не смог, а выходило, что без решения именно этой проблемы душевное спокойствие, полноценная жизнь на благо общества и вера в будущее (такие простые и как бы обыденные вещи) зачастую оборачивались фикцией.

Проблема же заключалась в следующем.

Известно, что закон – человеческий закон, – частенько сам пасовал перед собственной сложностью. Он вовсю жал на педали, крутил руль и дергал за рычаги, но только зря взрёвывал, буксовал и юзовал (да и об стенку его часто шибало, и разворачивало до полной собственной противоположности), – а решить проблему не мог. Причина же такой пробуксовки была проста: абсолютная неповторимость и непредсказуемость человеческой судьбы, которая постоянно так выворачивалась и выкручивалась, делала такие фуэте и батманы, что ни закон, ни здравый смысл, ни даже самое разнузданное воображение не могли не то что помочь, а даже просто согласится с существованием эдаких пердимоноклей. Общепризнанный носитель правды и справедливости – Церковь – прощала исповеданые грехи, и даже, в некоторых случаях, не боялась взять на себя ответственность за неподчинение закону, – но при всем том не могла гарантированно дать раскаявшемуся грешнику ни крыши над головой, ни достойных средств к существованию: ничего, кроме глухой монашеской кельи. Но ведь не каждый способен на подвиг монашества, а закон предлагал тюрьму и каторгу в равной мере и раскаявшемуся, и не раскаявшемуся, а между тем, а между тем… Защиту обывателя от грабителя, насильника, террориста и бюрократа гарантировала вся мощная система государственных учреждений. Но кто мог гарантировать обывателю – а особенно не обывателю – защиту от государства?.. Всей этой инертности, заскорузлости, ошибок, кумовства, коррупции, тупости и торопливости, и уж непременно – полного нежелания признаваться во всем вышеперечисленном.

Не говоря уже о том простом факте, что многие из нарушавших закон обладали специальными навыками, которые давали им возможность при желании в полной мере исправить причинённое обществу зло. И тогда возникал малоприятный выбор: сгноить ли самые лучшие годы преступника в тюрьме или на каторге, или всё-таки использовать эти его лучшие годы (при его согласии, разумеется), более плодотворно?!

Требовалось нечто среднее между карантином и реабилитационным центром: независимая структура, достаточно светская для решения светских проблем, но достаточно автономная от множества не слишком мудрых человеческих установлений типа око за око, и зуб за зуб.

Ответственность за разумное решение этого вопроса как раз и готово было взять на себя ЦКС. То есть – Центр Кризисных ситуаций.

Структуру ЦКС имело стандартную. Сверху сидел Директор, он карал и миловал; за ним шли замы, они же – начальники секторов. Информационный сектор добывал всевозможную информацию, Научный её по мере сил и возможностей обрабатывал; сектор Культуры приглядывал за всем Разумным, Добрым и Вечным; Стратегический рекомендовал, что со всем этим теперь делать, а Технический обеспечивал потребными для того средствами. Существовала ещё одна, автономная структура, которая по малочисленности своей называлась Отделом, причем Первым. И населяли его как раз те самые заблудшие души, которым мы могли предложить работу по специальности, только на сей раз без уголовщины. Занимался отдел добыванием труднодоступной информации, эвакуацией заблудившихся в лабиринтах закона случайных пострадальцев, – то есть операциями, требующими определенных специальных навыков. Так получалось, что именно они, с более-менее открытым забралом, непосредственно и по мере сил боролись с тем, с чем борется со времён давних всё прогрессивное человечество.